Юрий Корсаков: У нас даже про рыбалку нельзя поговорить без политики

— Были определенные положительные моменты – это и образование, и здравоохранение, и соцзащита, и гарантированное место работы, а то и два на выбор, и пенсии. Эта система была хорошей. Когда подавал заявление в партию, я шел, искренне понимая, что мы должны работать на благо и ради народа, чтобы наше государство развивалось. Как говорили наши отцы, чтобы дети всегда жили лучше. Ради этого надо было работать, работать и работать. Но где-то в 87-88 году в райкоме партии было какое-то собрание партийное, не помню за давностью лет, но я встал и честно сказал: "Друзья мои, нам надо изменить подход во взаимодействии партии и общества". Когда ездил по предприятиям, а я всю жизнь работаю в Первореченском районе, были здесь и бутощебеночный завод, и медтехника, и другие ряд заводов, встречался с коллективами, с руководителями. Мы обсуждали проблемы производства, и мне говорили: "Вот если б нам партия (тогда же она была руководящая и направляющая) помогла в производственных вопросах, то у нас было бы еще лучше". Я приходил в райком: "Слушайте, товарищи, давайте поможем!" Получал ответ: "Подожди, молодой человек, ты не понимаешь! Партия занимается своим делом, а производственники трудятся и работают сами по себе". Уже тогда наметилось: производство – это отдельная тема, а партия только руководит. Когда я сказал, что если мы будем вести такую политику, то нас разгонят, меня чуть не исключили из партии. Через четыре года, в 1992-м, нас всех разогнали.

Юрий Корсаков беседует с Виктором Сухановым
Фото: РИА PrimaMedia

— Давайте перейдем к системе управления в "смутные времена".

— В "смутные времена" мы все прекрасно понимали, что у нас не было никакой системы управления. В Москве было сказано тому же губернатору Наздратенко: "Приватизируйтесь, обогащайтесь". Главная задача, чтобы все основные фонды перешли в руки частного капитала. Это была государственная политика, которую проводили и Ельцин, и Чубайс.

— А как вы можете охарактеризовать настоящий момент?

— Я вам уже сказал, что сделал Владимир Владимирович Миклушевский для того, чтобы поднять роль общества в управлении Приморским краем. Сегодня я поддерживаю то, что выстраивают у нас президент и правительство – четкую вертикаль в управлении. Демократия должна иметь определенные границы: где она нужна, там должна быть, а где необходимо управление, оно должно быть вертикально.

— После КПСС вы состояли в ЛДПР, так сказать, были соколом Владимира Вольфовича Жириновского. Как умный человек, вы же понимаете, что эта партия, мягко говоря, — демагогия, причем опасная, на грани разумного. Вы там что искали?

— Это был определенный опыт. Та вакханалия, которая начала твориться в нашем государстве, заставляла задуматься и искать выход. Я и сегодня в политике не потому, что от этого имею какие-то дивиденды или решаю свои личные вопросы, а потому что это мой образ жизни и образ восприятия мира. Я всегда хотел быть там, где мог быть востребован, чтобы применить свой опыт и знания. Когда появилась ЛДПР, она давала новые идеи. Они расходились с теми, которые проводила власть во главе с Ельциным. В тот момент я считал, что необходимо и в Приморье создавать либерально-демократическое движение.

— Вас не поймешь, Юрий Михайлович, то вы призываете ограничить демократию до определенных уровней, то вы "за" либерализм и демократию.

— Я не противоречу себе, потому что жизнь идет поступательно. На разных этапах нужно применять ту систему, которая соответствует данному периоду времени и может принести пользу.

— Почему вы покинули ЛДПР?

— Прошло время, и я понимал, что эта партия сделала свое дело. Кстати говоря, нормально сделала. ЛДПР серьезно противостояла коммунистическим идеям и, наверное, ее немалая роль была в том, что КПРФ стала терять свои позиции. Потом образовалась новая общность — "Единая Россия". Сегодня, я считаю, что это самая востребованная партия, ее поддерживает большинство населения.

 

Юрий Корсаков беседует с Виктором Сухановым
Фото: РИА PrimaMedia

"Депутатство – это не сама цель"

— Вы настойчиво пытались стать депутатом разных уровней — Думы Владивостока, Законодательного Собрания Приморского края. Откуда такая страсть в стремлении в органы власти?

— И в Госдуму в 92-м или 93-м шел, но депутатство – это не сама цель. Я был уверен, и сегодня так считаю, что обладая полномочиями, у меня появится больше возможностей оказывать людям помощь.

— Все же прекрасно понимают, что депутат – это такой рудимент или псевдодемократический инструмент, который позволяет соблюдать какие-то правила приличия и, по большому счету, депутаты лишь утверждают заранее подготовленный документ с некоторыми оговорками. Что вы смогли сделать, будучи депутатом, чего вы не добились бы без этого статуса?

— Знаете, это действительно так. Депутаты городской думы утверждают муниципальные акты, которые не должны противоречить краевым, а региональные законы не должны расходиться с федеральными. Тем не менее, депутаты городского и краевого парламента могут выходить с законодательными инициативами. А если конкретно, например, когда мы формировали думу Владивостока, мы впервые применили гражданский референдум. Тогда я вышел и сказал: "Хочу, чтобы у нас был наведен порядок на дорогах Владивостока". Пробки были кругом, да и сегодня есть. В гордуме мы создали рабочую группу по безопасности дорожного движения.

Мы начали поднимать вопросы, чтобы обустроить пешеходные переходы, леера, поставить светофоры. Давайте вернемся на два года назад: какие были пешеходные переходы и какие сейчас? Бело-желтая разметочка, светофоры "говорят": "Пожалуйста, проходите!".

Я не беру все это в заслугу только себе, как депутату, огромную роль здесь играет администрация Владивостока.

— Вы состоите в ряде общественных организаций, в частности, в "Опоре России". Скажите "Опора" — это действительно инструмент для выражения консолидированного мнения малого и среднего бизнеса и защиты его интересов, или, так скажем, политический трамплин для руководителя этой организации?

— Виктор Андреевич, вы меня задели за больное. В свое время в "Опоре России" у нас было около ста активистов, и мы внесли свою лепту и в Приморском крае, и на федеральном уровне. Сегодня я не хотел бы комментировать этот вопрос, потому что произошли изменения, которые нам были не совсем понятны. Те сто человек, которые реально участвовали в ее деятельности, все были исключены центральным органом "Опоры России" без объяснения причины.

 

Юрий Корсаков беседует с Виктором Сухановым
Фото: РИА PrimaMedia

"В Приморье очень сложно малому и среднему бизнесу"

— Юрий Михайлович, раз уж заговорили о бизнесе, перейдем к экономическому блоку вопросов. Вы являетесь руководителем ОАО "АКСО". Каков ваш пакет? Как государственная собственность перешла в ваши руки?

— У меня 2% акций всего. Как произошло? Как у нас все происходит в государстве. Когда еще был губернатор Наздратенко, вышел закон о приватизации государственных предприятий. Руководитель собрал наш коллектив и сказал: "Вот закон такой есть". Все подписались, выпустили акции, люди за зарплаты брали, и я за свой счет покупал. У нас руководитель был активный и четко понимал, что раз уже пошла такая ерунда, то надо быстрее акционироваться. Все по закону. Приватизировались мы в 1991 году, самыми первыми в Приморском крае.

— Вы контролируете предприятие? Как руководитель или как акционер?

— У нас 495 акционеров, поэтому всю деятельность контролирует акционерное общество, трудовой коллектив, а в детали вдаваться, я думаю, не стоит.

— Скажите мне про миссию "АКСО". Вы гордитесь выплатой заработной платы, налогов, а в чем смысл вашего бизнеса?

— Что тут о миссиях говорить. Когда мы были Управлением снабжения и сбыта Примкрайисполкома и снабжали весь край, у нас были сотни тысяч наименований поставок — от иголок до тракторов. Обеспечивали и легкую промышленность, и тяжелую. Было интересно работать. По всему Приморью работали филиалы: в Дальнереченске, Спасске-Дальнем, Арсеньеве, Уссурийске, Находке, Партизанске. Мы были монополистами, иначе быть не могло. Сегодня, конечно, конкурируем со всеми. Мы обыкновенные участники рынка продовольственных и промышленных товаров. Моя задача вовремя платить зарплату, содержать основные фонды и участвовать в борьбе за выживание среди оптовой и розничной торговли. Мы все в рынке, и никуда от этого не денешься. Всем тяжело сегодня.

В Приморский край заходят серьезные московские фирмы, у которых обороты, супермаркеты, гипермаркеты и все остальное. У нас таких денег нет, поэтому в Приморье очень сложно малому и среднему бизнесу.

Юрий Корсаков беседует с Виктором Сухановым
Фото: РИА PrimaMedia

— Судя по вашему логистическому комплексу, состоялось импортозамещение? Например, в продуктах питания.

— Во-первых, импортозамещение по мановению волшебной палочки не делается. Во-вторых, сколько у нас предприятий в Приморском крае, которые занимаются выпуском продукции? Я знаю, что у нас сельское хозяйство делает определенные шаги в развитии. Но есть проблемы и в сельском хозяйстве, и в рыбной отрасли, и в легкой промышленности, и в деревообработке. Давай начнем с того, что нам импортозамещать? Вот у нас море, а почему рыба дороже, чем в Москве?

— Почему, Юрий Михайлович?

— Потому что московские фирмы нашу рыбу в море покупают, когда она еще не выловлена, а потом мы уже покупаем ее у москвичей.

Я сам думал, что можно было бы изменить. Знаю, в чем сложность у предприятий сегодня. У многих не хватает оборотных средств – раз, второе – на развитие, техническое перевооружение, на создание новых предприятий нужны кредиты. Кредитная система тоже находится в непростой ситуации. На стройку брать под 25, а то и под 30 процентов, — это себе веревку на шею навязывать. Можно взять ипотеку, вложить деньги и остаться на нулях, ни с чем. У нас есть такие примеры. Фамилию, наверное, не надо называть, он уехал в Москву. Работал, брал кредиты, строил, открывал, опять кредит, перекредитовывался, опять строил, развивал, ну и остался ни с чем, хотя и был депутатом. Федеральные власти уже созревают к решению, что нужно активно использовать механизм государственно-частного партнерства...

— Так федеральный закон о государственно-частном партнерстве есть, нет краевого...

— Что там есть – это второе, вопрос как его применять – это третье. Сегодня предлагается частно-государственное партнерство. Кстати, хабаровчане, наши соседи, с участием федералов хотят построить новый сахарный завод в Комсомольске-на-Амуре, по-моему. У нас сегодня существует Приморский сахарный завод в Уссурийске, готовый завод, помещение хорошее. Оборудование только надо поменять, потому что он на сахарном тростнике работает, а нужна свекла. Вот здесь без частно-государственного партнерства не обойтись. Сегодня завод, покупая срез на лондонской бирже, отдает около 6-10 млрд рублей за рубеж. Вот и вывоз капитала, пожалуйста, уход денежек.

— Эта схема была на кубинский сахар рассчитана.

— Это был единственный завод, целевое решение Совмин принял в 60-х годах, когда пришел Хрущев пришел. Где будем строить? Да вон там, на Дальнем Востоке, пусть развивается, и тростник же бесплатно. Тогда это было правильное решение. Срез бесплатно — завод работает.

Так вот, самое главное, сегодня уже провели эксперимент, посмотрели.

Свекла в Приморье растет, она не требует, как соя, особых климатических условий. Посадил, как картошку, выкопал и оставил 6 млрд рублей в бюджете края, и село поднимется. Минсельхоз согласен софинансировать, если мы включим в программу.

"Самое важное для человека – не остаться за бортом по своей глупости"

— Давайте все же перейдем к личным вопросам. Вспомните самые яркие впечатления из детства.

— Работать я начал, когда мне исполнилось лет восемь. Отца уже не было… Мать на двух-трех работах, и еще устроилась убирать какое-то учреждение, но сама не успевала. Договорилась с заведующей, чтобы мы с братом топили печь, мыли полы, протирали пыль. Потом приходила и спрашивала: "Мои как убирают? Если претензии? А то я сама все сделаю". Начальница отвечала: "Да нет, что вы! Везде тепло и чистенько". Это, наверное, самые важные воспоминания.

— Детство у вас было, как практически у всех советских детей, непростое…

— Не знаю, имеет смысл об этом говорить или нет, но, когда я учился в институте на первом курсе, доходило до того, что на Ленинской собирал копейки, которые можно было найти на улице, чтобы купить себе тарелку борща.

— Такая школа жизни. Почему вы выбрали инженерную специальность?

— Отец у меня после фронта был простым экскаваторщиком. Как рассказывала мать, он всегда говорил: "Мои сыновья будут инженерами". Это была его мечта. Она запала в мою душу с детства, и я решил, что обязан выполнить его желание. Поставил цель — пойти в институт. В Рязанское ВДВ хотел поступать, но, к сожалению, у меня зрение было испорчено по детской глупости. Потом собирался в наше ДВВИМУ, все-таки хотел стать офицером, да я и сейчас офицер. А старший брат меня отговорил: "Закончишь ДВВИМУ, потом женишься, по 8-9 месяцев в море, а чем жена будет заниматься?". Тогда решил поступать в МФТИ — Московский физико-технический институт тогда, чтобы делать роботов. Очень была хорошая идея. Два экзамена сдал, а потом думаю: "Зачем я в Москву поеду, когда Владивосток — прекраснейший город – солнце, море, песок". И мне так жалко стало отсюда уезжать. Отнес документы в ДВПИ, сдал экзамены и закончил инженерно-строительный факультет.

— Не жалеете?

— Знаете, я сделал вывод, что именно в то время в институте на нашем факультете готовили высококлассных специалистов. Кто тогда закончил строительный факультет, тот прекрасно разбирается и в финансах, и в коммунальном хозяйстве. Я прошел все, Владивосток знал великолепно: где водопроводы и теплотрассы проходят, ливневые канализации и остальное, понимаете? Если б я получил другое образование, наверное, не достиг бы того, что имею.

 

Депутат Законодательного собрания Приморья Юрий Корсаков
Фото: РИА PrimaMedia

— Как же вас потом в партийные функционеры занесло?

— Благодаря руководству. Я был молодым, но начальник меня очень высоко ценил. Приходилось тогда ездить в Москву, решать вопросы по строительству жилья на уровне министерства, Госснаба СССР, и я их решал.

— Балык возили, наверное, в чемоданах?